В зиму года 1321 от Рождества Христова, в Париже жила Марго де Гонесс, и она была зла. Жизнь женщины в средние века, вообще сложно назвать простой и приятной, но Марго последнее время преследовало просто какое-то исключительное невезение. Ничего не получалось, все валилось из рук. Да и муж ее Адам, редкостный к слову козел, уже несколько недель, орал на нее так громко, как будто в роду его, были не только козлы, но и ослы. Она, конечно, не оставалась в долгу. Поэтому уже , вся улица точно знала привычки семьи де Гонесс, кривизну рук и иных частей тела супругов, а так же, родословную родственников с обеих сторон до третьего колена. Все это, ужасно злило и утомляло Марго, тонкой женской душе, требовался отдых от беспросветного быта. Ну и немного развлечений конечно. Поэтому, ранним утром 19 января, она заявила мужу, что возьмет свою взрослую племянницу, и пойдет в церковь. Потому что на Богоявление пристало ходить в церковь, и только неотесанные чурбаны пропускают мессу в этот день. А после церкви они зайдут на рынок, и купят требухи для праздничного пирога. Адам же , поняв что жена на целый день оставит его в покое, был совершенно не против. И даже дал женщинам немного денег, чтоб было чем расплатится на рынке. И вот это было его большой ошибкой.

Конечно же, ни на какой рынок, и уж тем более в церковь, Марго с племянницей, которую, кстати, звали Маруаза, не собирались. Им было просто необходимо выпить немного вина, чтобы приглушить страдания от тяжкого труда, беспросветной жизни, и обид нанесенных им мужьями. Поэтому, нетрудно догадаться, что путь их лежал в ближайшую таверну. Не самую ближайшую конечно, а ближайшую из тех, в которые не заглядывали их мужья. Но так как поблизости таких таверн не было, то путь их был не близок. По дороге, наши дамы встретили свою знакомую, Тифанию Цирюльницу, которая предложила им пойти в одно известное ей место, где подают "очень хорошее вино с реки". А еще, там всегда могут открыть кредит на 10 су. Предложение было немедленно принято, и уже втроем подруги неспешно отправились в путь. Разговаривая о разном, и не забывай комментировать спешащих мужчин и наряды идущих мимо женщин.

Нужно сказать, что "вином с реки", то есть вином доставленным в Париж по реке извне, тогда называли как правило молодое вино, урожая этого года. Оно было чрезвычайно вкусно, но хранилось недолго. Поэтому стоило недорого и торговали им, в совершенно неэлитных заведениях с неидеальной репутацией. Вот в одно такое заведение, Таверну Майе, что на улице Нуайе, и спешили наши подруги. Не прошло и четверти часа, как они добрались до таверны и зайдя внутрь, разместились за столом у камина. Ну и конечно же, их присутствие не осталось незамеченным. Не бывало такого ни в какие времена, чтоб три красивые дамы, поставившие своей целью выпить вина и немного развлечься, не привлекли мужского внимания.

Именно так и получилось. Не успели они заказать вина, как к их столу подсел Друэн Байе, рыцарь и незаконнорожденный сын барона из далекой Бретани. Ну, по крайней мере, представился он именно так. И заявив, что никогда в его присутствии, такие прелестные дамы сами платили за вино, немедленно заказал им по большой кружке, того самого молодого вина, за которым они сюда и пришли. Вино было хорошо, но к несчастью быстро закончилось. Положение не спасли даже те 15 су, что дал жене Адам де Гоннес. Для такой дружной и большой компании, это были совершенно смешные деньги, и уже через четверть часа в обоих кувшинах не осталось ни капли, а ведь день еще только начинался. Кавалер посетовал, что сейчас он без денег, но трактирщик может открыть кредит, который он Друэн Байе непременно закроет сразу как вернется сюда завтра. Дамы, недолго раздумывая, решили, что это благородно со стороны их нового знакомого и немедленно заказали в кредит еще полштофа вина (0.466 литра), жареного гуся и пирожные.

Покончив с поздним обедом, ну или ранним ужином, они снова захотели пить, и тут Марго заявила, — "Клянусь святым Георгием, от этих вин у меня горечь во рту, я хочу гренаш". И конечно же даме никто не отказал. Гренаш, очень сладкое вино из крупного винограда, что растет на юге Франции, стоил недешево. Но как отказать прекрасной женщине, которая твердо и непреклонно собралась провести этот вечер красиво? Владелец таверны, видя, что сегодня вечером у него гуляют приличные люди, лично принес им три полштофа гренаша, вместе с вафлями, сыром, очищенным миндалем, грушами, пряностями и орехами. После чего сказал, что рад обслуживать таких прекрасных и состоятельных людей, и если дамам что-то понадобится, то пускай они сразу же его зовут. И он, Эрнуль де Майе, принесет им что угодно, даже если за этим нужно будет спуститься к чертям в ад. И конечно же долго ему ждать не пришлось. Сладкое вино закончилось еще быстрее чем молодое, а наши дамы все еще не утолили жажды, хотя каждая выпила уже не менее двух литров. Но что такое два литра, в самом-то деле. Поэтому после недолгого раздумья подруги заказали еще три кварты (кварта - 0,94 литра) гренаша. Просто потому, что ну никак не возможно распробовать такое отличное вино, если его так мало.

И все сразу стало хорошо, они смеялись, сплетничали, пели, болтали и сравнивали вина из Арбуа и Сент-Эмильона. Каждая из них, будучи человеком несомненно утонченного вкуса, знала что проглатывать хорошее вино залпом, это признак необразованной деревенщины. Вино надо смаковать, продлевая "его силу и сладость во рту". Они дегустировали его словно настоящие знатоки. Так продолжалось до полуночи, когда женщинам потребовалось выйти на улицу, чтоб освежиться. Однако оказалось, что они давно уже вышли далеко за рамки кредита, который предлагала им таверна. И тавернщик, а главное те двое амбалов стоящие у выхода никак не хотели выпускать Марго с подругами. Выход нашел Друэн. Он предложил подругам оставить тавернщику в залог их платья и юбки, а также чепцы. "Непристало ходить женщине по городу простоволосой и без платья", — говорил он тавернщику, — "а значит чтоб не потерять уважение соседей, Марго с подругами, несомненно завтра же, вернут ему долг сполна".

Не совсем понятно как, но он смог убедить Эрнуля де Майе. А нашим подругам, было уже все равно. В таком непристойном виде, они пошли домой, распевая песни и поддерживая друг друга чтоб не упасть. Но не пройдя и нескольких сот шагов, добравшись только до того самого рынка где еще утром собирались купить требухи, они проиграли борьбу с выпитым вином, а также земным тяготением, и свалились в канаву, где и уснули. Их спутник, Друэн Байе увидев что остался один, наверное очень расстроился, однако продолжил свой путь, прихватив по пути у лежавших в забытьи подруг все что представляло хоть какую-то ценность. То есть вообще все. Нижние юбки, сорочки, башмаки, пояса, кошельки. Их нашли ранним утром, когда январское солнце только начало прогонять тени с узких парижских улочек. Лежащие недвижимые тела с пеной вокруг рта, покрытые чем-то красным, конечно же, не могли принадлежать живым людям. Поэтому городские возчики, побросав их на телегу, повезли новопредставившихся на кладбище "Невинно убиенных" что на правом берегу Сены.

Надо сказать, что собравшиеся зеваки, конечно же, не могли не узнать Марго де Гонесс, самую шумную женщину на левом берегу Сены. И весть о том, что ее нашли мертвой, очень быстро добралась до ее мужа, а потом и до мужей двух остальных дам. Впрочем, недостаточно быстро. К тому времени как последние прибыли на кладбище, подруг уже закопали после недолгой молитвы, и все что оставалось мужьям, это сокрушатся над свежими неглубокими могилами. Однако, жизнь продолжалась, и зимнее солнце поднималось все выше, отогревая остывшую за ночь землю, а вместе с ней согревая и зарытых в ней подруг. К шестому часу вечера, отоспавшаяся и согревшаяся, но совершенно непротрезвевшая Марго очнулась, и почувствовала себя плохо. Голова болела так, как не болела никогда. Во рту казалось, промаршировал полк королевских жандармов, а последнее воспоминание было, как весело они проводили вечер в таверне. Нужно было разбудить подруг. Сумерки застали троицу в совершенно ужасном виде. Все еще до ошеломления пьяные, голые покрытые замлей, грязью, остаткам рвоты и кусками савана которым они пытались прикрыться, "точно бродяги и нищие, спящие на улице", подруги попытались выбраться с кладбища, однако не преуспели, и устроились коротать ночь у кладбищенской стены.

При этом, однако, наши дамы не потеряли присутствия духа, оглашая вечерние уже улицы Парижа криками, — "Друэн, Друэн, куда ты делся? Принеси три селедки и кувшин вина". Они также просили "закрыть большое окно", поскольку им очень холодно. Привлеченный этими криками, кладбищенский сторож, едва не отдал богу душу, увидев трех оживших мертвецов. Сбежавшиеся на шум зеваки, так же пришли в ужас, решив, что видят пред собой ни много ни мало колдовство и демонов, захвативших мертвые тела. О чем самые быстроногие, не преминули сообщить настоятелю ближайшей церкви. Прибывший получасом позже священник, впрочем, не увидел никаких демонов и мертвецов, а только трех замерзших до полусмерти, медленно трезвеющих женщин. Коих и увел с собой, а немного позже, отправил по домам к мужьям. Которые, несомненно, были рады такому чудесному воскрешению своих любимых жен.

Ничего. Ничего не меняется в этом лучшем из миров. И человек, живущий в XIV веке, ничем не отличается от человека, живущего в веке XXI. Впрочем, для того чтоб понять это, не всегда нужно изучать историю. Иногда достаточно просто оглянуться и посмотреть по сторонам.