25 мая 2023 года Олегу Далю могло бы исполниться 82 года. Впрочем, и сам Даль, и те, кто его хорошо знал, понимали, что его век - короток. Так и получилось – он не дожил до 40. Но почему блистательный и востребованный актер так упорно шел навстречу своей гибели?

...3 марта 1981 года Даль к 11 дня должен был прийти на киевскую киностудию - он пробовался в картину Николая Рашеева «Яблоко на ладони». Но он не появился. На звонки в номер не отвечал. Когда сотрудники киевской гостиницы «Студийная» вскрыли дверь номера, увидели лежащего на кровати мертвого артиста. Рядом стояла пустая бутылка из-под водки.

Даже сегодня, более 40 лет спустя, так и нет единого мнения об истинных причинах его смерти. Многие почему-то сразу решили, что это самоубийство. Мол, «зашитый» Даль умышленно принял смертельную дозу алкоголя. Приводили аргумент: последние месяцы, особенно после похорон Высоцкого, актер был в депрессии, все разговоры сводил к тому, что жить ему осталось недолго. Вдова же Даля Елизавета до своих последних дней была уверена: произошел несчастный случай. «Он выпил снотворное. Во сне у него начались приступы рвоты, и оказались блокированы дыхательные пути». Утверждала, что муж «зашит» не был. Да, о приближении смерти он говорил часто, но обожал жизнь, ждал выхода своих новых фильмов, был полон планов.

И действительно - водка не цианистый калий. Да и зачем вот так «экзотично» сводить счеты с жизнью? Только что на экраны вышел фильм «Приключения принца Флоризеля», где Даль блистал. Он сыграл Зилова в экранизации «Утиной охоты» - роль, о которой мечтал. Во ВГИКе набрал курс студентов – они его боготворили. Что касается его разговоров о смерти, то многие считали их обычным «черным юмором» Даля. И большинство близких знакомых и коллег, узнав о его смерти, испытали настоящий шок.Валентин Гафт вспоминал, как в марте 1981-го лежал на операционном столе с иглой для пункции в позвоночнике, и кто-то сказал: «Умер Даль». «Тут я понял, что должен что-то предпринять, иначе тоже умру. С иглой в спине я встал, подошел к окну и очень осторожно начал вдыхать морозный воздух. Мне казалось, еще минута - и у меня разорвется сердце».

Так что же произошло 3 марта? Почему не стало одного из ярчайших актеров, чей несомненный талант признавали и друзья, и враги?

«НУ ГЕНИЙ, НЕ МЕНЬШЕ!»

Олег Даль родился 25 мая 1941 года в подмосковном Люблино - в семье железнодорожного инженера и учительницы. Мальчик рос смышленым, спортивным, всерьез мечтал стать военным летчиком или моряком. Но подвело здоровье: еще в школе врачи поставили Олегу диагноз «врожденный порок сердца», так что с детской мечтой пришлось распрощаться.

Из школьных предметов он выделял литературу, был заядлым книгочеем, любил Пушкина, и особенно - Лермонтова. Позже Даль рассказывал, что актером решил стать, прочитав «Героя нашего времени». Мол, так его увлек образ Печорина, что он захотел его сыграть. С тех пор он часто «примерял» Печорина на себя и находил много общего – в мыслях, критическом отношении к окружающему миру и «его вопиющему несовершенству». (Годы спустя Даль скажет: «Во времена Лермонтова я бы не дожил даже до 20. Стрелялся бы на дуэли через день!»)

Мечтам об актерстве мог помешать серьезный дефект речи – Олег картавил. Но этот недуг он победил «играючи» - начал заниматься в студии художественного слова при Центральном доме железнодорожников и сам быстро все исправил. Проявил характер!

…1959-й год. На экзамене в Щепкинском театральном училище абитуриент Даль читал монолог Ноздрева из гоголевских «Мертвых душ». Говорят, зрелище было уморительное: тощий, долговязый (рост 185 см) подросток в образе «бывалого жулика и усатого пройдохи Ноздрева» довел членов приемной комиссии чуть не до нервного срыва – они хохотали как сумасшедшие. Когда шум стих, Даль начал декламировать отрывок из «Мцыри» любимого Лермонтова. И тут он «добил» экзаменаторов: читал так тонко, точно, трагично, душевно и темпераментно, что юношу зачислили на первый курс единогласно. Сразу же по Щепке пошел слушок: «сегодня поступал та-а-кой парень – ну гений, не меньше!»

Когда годы спустя мастера курса народного артиста СССР Николая Анненкова расспрашивали о том, каким Олег был студентом, выделялся ли на фоне остальных, Николай Александрович отвечал неохотно и немногословно: «Да я и не учил его почти. Он же все время снимался!»

Отчасти это так. Кинодебют Даля (Алик Крамер – юнец-интеллектуал из московской подворотни) состоялся в 1962 году в фильме А. Зархи «Мой младший брат», снятой по мотивам повести В. Аксёнова «Звёздный билет». Картина была принята зрителями на ура, а три молодых актера, сыгравшие главных героев (Андрей Миронов, Александр Збруев и Даль), мгновенно стали известными. Через год на экраны вышли еще два его фильма - психологический детектив Л. Аграновича и В. Семакова «Человек, который сомневается» и мелодрама И. Анненского «Первые троллейбус». Причем уже на старте карьеры Даль вел себя совсем не по-дебютантски. На съемках «Человека, который сомневается» Леонид Агранович был изумлен – этот студентишка, сопливый мальчишка, навязывает ему свое видение образа и в кадре все делает вопреки режиссерской воле. Позже Агранович признавался: «Я не понимал тогда, с актером какого масштаба имею дело. Потом я понял, насколько выиграл фильм от того, что я пошел на поводу у Даля».

И все же Даль успевал феерить на студенческой сцене. Именно там в дипломном спектакле его увидела артистка «Современника» Алла Покровская. В те годы в этом молодом ефремовском театре была славная традиция: актеры сами ходили по театральным вузам и искали способных выпускников. Вот она и пригласила Виктора Павлова с Олегом Далем на знаменитые «вступительные туры». Они показывались с отрывком из «Голого короля».

Алла Борисовна вспоминала: «Рядом с невысоким крепеньким русопятым Витей Олег был, с одной стороны, смешной и нескладный, а с другой - отличался своей несоветской, неплебейской данностью. У него были изящные аристократические руки, приятный голос, абсолютный слух, тонкие черты лица. В общем, на фоне общепринятого в советском кино типажа Даль выглядел аристократом, поражал своей природной интеллигентностью… В то время актеров принимали в труппу «Современника» голосованием, и все дружно сказали «да».

Эти три года, проведенные в «Современнике», Даль впоследствии считал чуть ли не лучшими в своей театральной карьере. Театр был новаторским, постановки – острыми, смелыми, злободневными, поощрялись импровизации, в чем Даль был особенно силен. Репетировать могли сколько угодно без устали – все «горели», фонтанировали идеями, жили творчеством и свободой, навеянной «оттепелью». Плюс «знаменитое актерское братство и равенство», которые культивировал худрук Олег Ефремов. «Современник» конца 1950-х-начала 1960-х был фантастически популярен - чтобы попасть на спектакли, зрители занимали очередь в кассу с вечера и стояли всю ночь.

Правда, было одно серьезное «но». Даль выходил на сцену в лучших постановках – «Голом короле», «Обыкновенной истории», «Вечно живых», однако роли в них играл второстепенные. Разумеется, это его тяготило. Годы шли, а «равенство и братство», как он считал, было только на словах. Именно в этот период начались его первые «алкогольные» срывы. Позже они станут его главной своеобразной «протестной» реакцией – идти на компромиссы актер-максималист был не согласен.

В 1966 году он ушел из «Современника». Сидел без работы, без денег – «голодный, зато в душевном спокойствии, гордый и счастливый». В этот момент его, по сути, «подобрал» кинематограф.

«ЖЕНЯ, ЖЕНЕЧКА…» И ЦЕНЗУРА

В феврале 1966-го Даля разыскал режиссер Владимир Мотыль. Он запускался с военной трагикомедией «Женя, Женечка и «катюша» по сценарию Б. Окуджавы и искал актера на роль нелепого солдата-интеллигента Жени Колышкина.

Режиссер вспоминал: «Первая же встреча с Олегом обнаружила, что передо мной личность незаурядная. Ему не было еще 25-ти, но в отличие от своих сверстников, которые очень старались понравиться режиссеру, Олег держался с большим достоинством, будто и вовсе не был заинтересован в работе. Он внимательно слушал, на вопросы отвечал кратко, обдумывая свои слова, за которыми угадывался снисходительный подтекст: «Роль вроде бы неплохая. Если сойдемся в позициях, может быть, и соглашусь».

По мнению режиссера, на роль влюбленного минометчика, то и дело попадающего в трагикомические ситуации, Даль подходил идеально. Но на первые две пробы актер приехал в сильном подпитии и обе провалил. Оказалось, он – в тяжелейшем запое. Мотыль назначил третью – «последнюю». На этот раз Даль появился трезвый, в моднейшем вельветовом пиджаке вишневого цвета. С ходу сыграл отрывок - все ахнули. «Олег сразу «схватил характер» своего героя, хотя сам по жизни был ироничным, замкнутым человеком, а его герой - Женя Колышкин - открытый и простодушный».

Даль снимался вдохновенно. Со своим напарником актером Михаилом Кокшеновым они то и дело дурачились, упражнялись в остроумии и ребячестве, доводя коллег до приступов гомерического хохота. Во время съемок по режимному Калининграду актеры передвигались на американском «Виллисе» с открытым верхом – в «странной» военной форме, автоматами наперевес. И даже в эти минуты не упускали возможности похохмить и полицедействовать. Однажды на рынке они разыграли сценку, якобы Даль – вооруженный головорез-бандит бежит из-под стражи. Кокшенов несся за ним с автоматом, крича что есть силы: «Стой! Убью, сволочь!» Рынок мгновенно «вымер» - все торговцы попрятались под прилавки. Закончилось тем, что Далю «при задержании» реально чуть ребра не переломали.

Словом, атмосфера во время съемок была прекрасная. Тем не менее, дважды Даль срывался. В гостинице, будучи подшофе, оскорбил дежурную по этажу, та вызвала наряд милиции.

Владимир Мотыль: «Олега взяли. Скоропалительный суд припаял ему пятнадцать суток. Я договорился, что под стражей его будут доставлять к нам на съемочную площадку. Кутузка, в которую попал Олег, была для нас просто даром судьбы, ведь достать водку под конвоем было невозможно. Переживший шок от суда, артист внутренне перестроился, более покладистого и понятливого Даля, как в тот период, я не припомню… Это оказались лучшие куски в картине». Другой участник этих съемок актер Георгий Штиль вспоминал: «Даль был актером от Бога, ему, по большому счету, и режиссер не нужен был - сам всегда знал, что и как играть. Но дисциплину нарушал часто. Ну а как выпьет, бывало, его и заносило: «Я - Даль, а вы тут кто такие?!» Олег не умел пить, сразу же терял лицо и становился другим человеком, порой не очень хорошим».

Зимой 1967-го картина была закончена и… отправлена «на полку». Чиновники из Госкино признали ее «вредной», а военное руководство из Главного политуправления Армии и вовсе пообещало «стереть создателей этой стряпни в порошок». Премьеру в Доме кино запретили. Мотыль бился за давшуюся такой кровью ленту как мог: показывал ее адмиралам и генералам. Собрав пачку восторженных отзывов, дал телеграмму премьер-министру Косыгину. Но и это помогло мало: напечатали всего триста копий для показа в периферийных ДК. Конечно, вся эта грустная история с «Женей, Женечкой и «катюшей» (уже после смерти актера ее назовут «одной из лучших и самых пронзительных лент о войне») негативно подействовала на Даля. Но, впервые столкнувшись с цензурой, он не отчаивался. Тем более, что в том же 1967 году вышла и триумфально прошла по кинотеатрам страны «Хроника пикирующего бомбардировщика» Наума Бирмана. Созданный в ней Далем образ обаятельного, неунывающего стрелка-радиста Евгения Соболевского, придумавшего фирменный ликер под названием «шасси», пришелся зрителям по душе. А Даль не просто «проснулся знаменитым» (знаменитым он уже был – после «Моего младшего брата»), к нему пришла настоящая всесоюзная слава. Лента разошлась на цитаты, а ликер «шасси» - пошел в народ.

«ВЛЯПАЛСЯ» В «ЗЕМЛЮ САННИКОВА»

На волне этого успеха в 1968 году Даль вернулся в «Современник» - все-таки без театра он жить не мог. И вскоре сыграл Ваську Пепла в спектакле по пьесе М. Горького «На дне». Постановка стала театральным событием года, а «его Пепел» потряс видавших виды театралов. Параллельно актер снялся в двух удивительных картинах – «Старая, старая сказка» Н. Кошеверовой и «Король Лир» Г. Козинцева. Оба режиссера обожали и трепетно оберегали Даля, он им платил тем же – взаимопонимание у них было идеальное. За шедеврально сыгранного Шута «железный» Козинцев прощал ему все - единственному из актеров. На недоуменный вопрос своей жены, почему он «так носится с Далем», режиссер пророчески произнес: «Мне жаль его, он - не жилец». «Король Лир» вышел в 1971 году и получил престижнейшие призы на МКФ в Чикаго, Тегеране и Милане.

Этот период жизни вообще был для Даля во многом судьбоносным. Режиссеры мечтали заполучить его в свои фильмы, в «Современник» достать билеты «на Даля» было почти невозможно. Он наконец встретил идеальную для себя женщину – Елизавету. У считавшего себя «бродягой» актера забрезжила перспектива обрести свой дом-крепость, с домашним теплом и уютом.

В 1972 году Даль получил предложение сняться в фильме «Земля Санникова» по одноименной повести В. Обручева. Страсти, разгоревшиеся до и во время работы над этой лентой, достойны отдельной статьи, но факт известный – Даль эту картину ненавидел, при упоминании о ней его буквально трясло.

Кстати, многим до сих пор непонятно почему? Ведь этот приключенческий боевик с элементами фэнтези в 1973 году в СССР стал чемпионом по сборам и зрительским восторгам. Хотя - при желании - Даля понять несложно.

Первоначально на роль Евгения Крестовского режиссерами-дебютантами А. Мкртчяном и Л. Поповым был приглашен Высоцкий. Тот согласился, специально для этой ленты написал несколько песен, в том числе «Кони привередливые». Для Владимира Семеновича и Марины Влади (в «Земле Санникова» она должна была сыграть небольшую роль) даже были куплены билеты на поезд. Однако накануне съемок несколько песен Высоцкого прозвучали на «Немецкой волне», поэтому директор «Мосфильма» Сизов потребовал его немедленно заменить.

Заменить решили - Далем. По версии Мкртчяна, актер приехал в дымину пьяный и страшно обиженный, что его пригласили не сразу, а вместо Высоцкого.

Альберт Мкртчян: «Работать с Далем было трудно: в то время он пил и пил, можно сказать, безбожно. Представьте, мы назначаем съемки в 5 утра, а Даль уже в это время приходит на площадку с песней. Я спрашиваю: «Когда он успел?» А мне отвечают: «Он даже и не ложился». Я пытался на него воздействовать: уговаривал, скандалил, водой из ведра поливал, чтобы он как-то в себя пришел. Конечно, все это сказалось на отношениях». По другой версии, с первых же дней исполнители главных ролей (С. Шакуров, В. Дворжецкий и О. Даль) не нашли общего языка с режиссерами и… взбунтовались. Решив, что вместо серьезного фильма снимается «дешевое зрелище с песнями», они потребовали заменить «ни на что не способных режиссеров-дилетантов». Руководству «Мосфильма» бунтовщики отправили телеграмму в стихах:

«Сидим в говне на волчьих шкурах.

Дворжецкий. Вицин. Даль. Шакуров».

После того, как чиновники встали на сторону режиссеров, Шакуров отказался сниматься и уехал. Даль с Дворжецким несколько раз тоже порывались уйти, но решили доработать контракт. При этом Даль с режиссерами демонстративно не разговаривал – просто отбывал номер. При внимательном просмотре фильма это хорошо видно. Роль Крестовского, заявленная в начале картины как центровая, к середине сужается до второстепенной, блекнет на глазах.

Да, судя по всему, Даль нарушал режим и в этом смысле режиссер рассказал «свою» правду. Но надо понимать, что для Даля такое поведение - все та же протестная акция. Ему стало неинтересно и противно в этом участвовать. Он равнодушно отнесся даже к тому, что его героя решением руководства студии «убили» не по сценарию – раньше времени. Наотрез отказался перепевать песни. В фильме Крестовский открывает рот под вокал Олега Анофриева, что звучит диссонансом - слишком тембры у Даля и Анофриева разные. Отныне при рассмотрении всех кино предложений он больше всего боялся «еще раз вляпаться в «Землю Санникова».

РОЖДЕННЫЙ ПИТЬ…

Высокий, с аристократической внешностью и манерами красавец Даль буквально примагничивал к себе женщин. Его партнерша по «Золотой мине» Любовь Полищук вспоминала: «На съемках любого фильма половина группы - от ассистентов до прим - была влюблена в Олега». Не говоря уж об армии поклонниц, преследовавших его на каждом шагу.

Но Даль не был бабником - слава ловеласа его не интересовала. Он вообще свою популярность переносил тяжело. Ненавидел, когда его узнавали – по городу всегда ходил в надвинутой на лоб кепке и поднимал воротник. Говорил, что «мечтает о бронированной двери и бронепоезде, чтобы на нем ездить по Москве». Режиссер Евгений Татарский рассказывал: «Несмотря на то, что Олег был традиционной сексуальной ориентации, женщины его волновали мало. Помню, как-то около гостиницы, в которой Олег жил в Питере, я увидел целую толпу поклонниц. Они бросились ко мне: «Узнайте, может быть, Олег Иванович выйдет к нам?» Я поднялся к нему: «Олег, спустишься?» «Нет, Женюра! Рожденный пить трахать не может!» Правда, употребил при этом более крепкое словцо».

Иногда Даль влюблялся. И очень серьезно.

Его роман с коллегой по «Современнику» Ниной Дорошиной начался в 1963 году в Одессе – на съемках «Первого троллейбуса». 22-летний актер сразу же предложил узаконить отношения. Его не смутило ни то, что актриса была на семь лет старше, ни ее пылкие отношения с отцом-основателем театра Олегом Ефремовым, о которых знали все. Нина его предложение приняла – назло и в отместку Ефремову за то, что тот «ею играл». На свадьбе 21 октября 1963 года (а там гулял весь «Современник») разразился скандал. Подвыпивший Ефремов на глазах у всех демонстративно усадил Дорошину к себе на колени и громко произнес: «Нинок, а любишь ты все-таки меня. Правда, лапуля?» По воспоминаниям Михаила Козакова, все от этой сцены были в шоке. «Даль сбежал с собственной женитьбы и ушел в загул». Вскоре они развелись.

Второй брак семейного счастья Далю тоже не принес. Патологически не терпящий лицемерия, неискренности и вранья, которые «вокруг лезли из всех щелей», он искал в жене, в первую очередь, друга-единомышленника. А своенравная и взбалмошная прима «Современника» и звезда советского экрана Татьяна Лаврова изначально на эту роль не годилась. У нее на первом месте была сцена - театр она любила больше всего. Через полтора года любовь и страсть сошли на нет - в 1965-ом супруги тихо разошлись, и оба до самой смерти старались вслух не вспоминать о совместной жизни.

Такого друга и единомышленника Даль обрел только в третьем браке с 32-летней Елизаветой Апраксиной. Они познакомились в 1969-ом в Нарве на съемках «Короля Лира» - она работала у Козинцева ассистентом по монтажу. Как оказалось, у них было много общего. Лиза - питерская интеллектуалка, внучка известного филолога Б. Эйхенбаума, с соответствующим кругом общения. В основном это была богема - диссидентствующие поэты и писатели, вольные художники. Только с Лизой казавшийся неуживчивым, малообщительным, ядовито ироничным Даль мог скинуть эту вынужденную маску и быть самим собой - тонким, ранимым, «человеком без кожи». «Заповедной личностью» - как однажды его назвал Олег Борисов.

Елизавета Даль вспоминала: «Олег был совершенно несовременный человек, непохожий ни на кого. Он меня потряс, когда после первой нашей ночи, разбудив мою маму в пять утра, довольно старомодно и церемонно стал просить моей руки. Для меня это было дико, я спросила: «Зачем сразу в загс?» Он заявил: «Мы будем много ездить, жить в гостиницах. Селиться в разных номерах, что ли? Это оскорбительно!» Это было так неожиданно услышать от артиста, обычно они очень легкомысленны в этом отношении... Почему я вышла за Олега, хотя видела, что он сильно пьет? С ним мне было интересно, и я думала, что справлюсь с его слабостью. К тому же я влюбилась!»

27 ноября 1970 года после загса они пошли в кафе-мороженое, выпили шампанского. На свидетельстве о браке Даль размашисто написал: «Олег+Лиза=Любовь». Они прожили вместе почти 11 лет.

Окончание здесь https://dzen.ru/a/ZGC07OpaRF0nNdpa